То, что должно было произойти еще три года назад, произойдет сегодня в штабе Европейского космического агентства (ЕКА) в Париже. Представители Роскосмоса подпишут, наконец, соглашение с европейскими коллегами по совместной программе освоения Марса «ЭкзоМарс».
Для России, подставившей ЕКА свое плечо вместо отказавшихся от участия в программе американцев, — это шанс хоть как-то догнать ведущих исследователей Красной планеты. За неимением собственных марсианских проектов, для нас сейчас является удачей просто участие в чужих программах. Каких результатов наша совместная команда сможет добиться на Марсе? Об этом корреспондент «МК» побеседовала с заместителем директора Института космических исследований РАН, планетологом Олегом КОРАБЛЕВЫМ.
Напомним, что проект был разработан еще в 2005 году как совместная миссия NASA и ЕКА. Однако американцы вскоре вышли из проекта со своей ракетой-носителем. В итоге европейцы обратились за помощью к России. Но и тут не все оказалось гладко, — стороны долго не могли подойти к подписанию соглашения о совместной работе. Это связывало руки нашим ученым — разработчикам приборов, которые не могли без соглашения получать должного финансирования работ.
Теперь, после подписания документов дело пойдет веселее. По словам специалистов, мы отстаем сейчас от европейцев, которые начали разработку своих приборов на три года раньше. Но все же, россияне не унывают, а надеются догнать партнеров.
Итак, с нашей стороны для «ЭкзоМарса» будет предоставлена ракета-носитель, кроме того мы устанавливаем на аппараты, которые полетят на Марс, половину своих приборов, готовим посадочную платформу. Но обо всем по порядку.
— Расскажите, пожалуйста, какие планы ставит перед собой «ЭкзоМарс»? Работа, как я понимаю, только начинается? — спрашиваю Олега Кораблева.
— Мы начали работать с начала этого года. Это было просто необходимо. Роскосмос пошел нам на встречу и выделил деньги до подписания соглашения. Все, что мы сейчас делаем, касается первого этапа программы, которая должны быть осуществлена в 2016-м году. На этот год запланировано дистанционное исследование Марса. Мы поставим на борт орбитального аппарата приборы для обнаружения метана, залежей воды в низких широтах, для анализа поверхности планеты и поиска удобных посадочных мест.
— Но все это с разным успехом уже делали и американцы при помощи того же Curiosity, и европейцы…
— Да, метан пытались обнаружить европейцы при помощи своего орбитального аппарата Mars Express, однако с этим газом есть большие неопределенности: то его «видят» детекторы, то нет. Непонятно до сих пор, какого он на Марсе происхождения: биологического или геологического. Работающий сейчас марсоход Curiosity тоже с этой сложной задачей пока не справился. А мы попытаемся ответить на эти вопросы при помощи более современного оборудования.
— Зачем искать залежи воды в низких широтах? Ведь на высоких ее должно быть больше.
— Если мы хотим посадить на Марс свой аппарат (а это запланировано на вторую часть нашей одиссеи, на 2018 год), это надо будет сделать именно в низких широтах, где намного теплее, чем в полярных районах. К примеру, американцы как-то отправили свой аппарат «Феникс» на один из полюсов Марса. Кончилось все тем, что он смог проработать там всего месяца два, — как ударили морозы, сразу вышла из строя аппаратура, и «Феникс» «умер». Мало того, мы будем искать место для посадки нашего марсианского разведчика не только в низких широтах, но и в низинах, типа метеоритных кратеров, — там посильней атмосфера, что очень важно для усиления торможения при спуске аппарата с орбиты.
— Может, вы уже приглядели какой-нибудь удобный кратер?
— Пока нет, — надеемся, что подойдем к этому вопросу осенью. В принципе, у нас не так уж много мест: нас ограничивает то, что, кроме вышеописанных условий, мы должны выбрать ровную поверхность, без камней и уклонов.
— Расскажите, какие задачи стоят перед посадочным аппаратом?
— Будем искать жизнь на Марсе.
— Но ведь ее уже искали, вот, тот же Curiosity нашел полезные для жизни элементы, определил соленость воды, но живых организмов так не обнаружил.
— Да, но он бурил грунт вглубь на 7 сантиметров, а мы хотим достичь глубины в 2 метра. Надеемся, что это даст лучшие результаты. Как минимум, мы рассчитываем на более точную оценку органических веществ, имеющихся в грунте.