Бывший министр, теперь помощник президента, Андрей Фурсенко назвал эти высказывания «эмоциональными» и призвал обе стороны к сдержанности. Но был поздно. В знак протеста постпредседатель Общественного совета при Минобрнауки покинул выдающийся академик-физик Нобелевский лауреат Жорес Алферов, которого называют потенциальным кандидатом в президенты Академии наук. О своем видении происходящего Жорес Алферов рассказал в интервью «Вестям субботу».

— Жорес Иванович, не является ли перебором ваша реакция? Что вас не устраивает в министре Ливанове?

— Нападки на Академию начались давно. Ее называли «наследием царского режима» в 20-е годы, «наследием тоталитарного советского режима» в 90-е годы, а я всегда говорил, что наша академия — наследница Петра. Академия наук — это высшая научная организация страны, которая определяла и определяет научную политику. Именно академия родила и атомный проект, и радиолокацию, и многое другое. И академия всегда работала вместе с университетами. Моя позиция: нам науку в университетах нужно развивать вместе. Это происходит и в московском физтехе — он создан Академией наук — и в Политехническом университете в Петербурге, и в других институтах. Я создал в 1988 году новый физико-технический факультет. Академический университет взаимодействует с вузами, поэтому для меня это было удивительным. Я сформулировал свою позицию. Я не счел возможным работать в таких условиях, когда министр говорит, что академия «нежизнеспособна», что академия — та организация, которая непригодна. Давно говорили о элитном клубе ученых. Мои коллеги за рубежом очень высоко ценят академию. Поэтому я и написал это заявление. В Санкт-Петербургский проходил форум по образованию, на который приехал Ливанов, и я ему об этом сказал.

— В Советском Союзе был Государственный комитет науки и техники. Он сводил научный мир с миром промышленности, производства. С внедрением и в Советском Союзе периодически возникали проблемы, но был механизм. Каким вы видите такой механизм сейчас, ведь академия сама по себе существовать не может?

— Главная проблема отечественной науки сегодня — невостребованность ее результатов экономикой и обществом. И Владимир Владимирович это прекрасно понимает. Я считаю, что он сформулировал недавно лозунг для страны: к 2020 году иметь 25 миллионов мест в экономике на основе высоких технологий. Это лозунг не только для бизнеса — это лозунг для науки и образования. Чтобы иметь это, мы должны развивать научные исследования и собственные научные разработки. Мы должны продвигать образование с учетом изменений в системе подготовки специалистов. Между прочим, в 90-е годы было создано Министерство науки и технологии. Потом оно стало Министерством науки и промышленности. Меня прежде всего волнует то, что сегодня очень тяжело пробивать новые вещи, в том числе и в академии. Наша система в значительной степени построена на коррупции. А новые вещи всегда против правил. Нужно, чтобы их можно было делать.

— Вы говорите парадоксальные вещи. Из ваших слов выходит, что вы с Ливановым — единомышленники. Может быть, вас обидел тон, в котором Дмитрий Ливанов оформил свое выступление?

— Нет, ничего подобного. Самое главное — все эти вещи нужно делать на высоком профессиональном уровне. Необходимо изменить работу Академии наук определенным образом — не кардинально, потому что, в принципе, мы движемся в нужном направлении. Это должна сделать сама Академия наук. Это, между прочим, собрание высоко профессиональных людей. Школьное образование — великое дело, и пусть им занимается свое Министерство просвещения. Высшее образование очень тесно связано с наукой, но управление им — тоже особый случай. Выборы в Академии — это не выборы Госдуме, не выборы президента страны — это научное сообщество решает. СМИ потом смогут оценить, но ни каким образом не должны вмешиваться в этот процесс. Открытость, безусловно, нужна, но обсуждать эти вещи сначала нужно в профессиональном сообществе. Я могу вам рассказать забавную историю, которую я рассказывал недавно на форуме по образованию. Моим близким знакомым был профессор Эгрейн из Франции, который занимался физикой полупроводников, а потом стал министром науки Франции и открывал много конференций. Однажды, открывая очередную конференцию по оптоэлектронике, он сформулировал, как происходит научно-технический прогресс вообще.

Физик открывает новое явление. Приходит теоретик (Дмитрий Викторович Ливанов — физик-теоретик) и пишет теорию. Потом приходит инженер и создает новый прибор. Когда это стоящее явление, интересная вещь, так развивается научно-технический прогресс.

Потом приходит философ, который не знает ни физики, не математики, ни инженерного дела, но обо всем любит поговорить. Вот наши проблемы должны решаться профессионалами.

— Дмитрий Ливанов в ваших глазах прежде всего физик-теоретик или философ? Примирение возможно?

— Я думаю, что в вопросах школьного образования и организации науки в целом он, скорее, философ.