«Наше состояние дел и перспектива — это немножко разные вещи. Потому что в принципе мы летаем на том техническом и научном заделе, который был создан в советское время. Начиная со времен конструкторов Королева, Глушко. И то, что мы сейчас используем, фактически это — та техника. Настолько она была надежно и качественно сделана и сделана на перспективу, что даже сейчас та международная станция, которая летает– по крайней мере, наши части – это фрагменты и сегменты “Мира” и “Салютов”, которые создавались многие десятилетия подряд. Огромный был научно-технический задел. Огромные средства вкладывались в разработку различных систем.

Была ситуация несколько лет подряд, когда существовала высокая аварийность. К сожалению, это было при прежнем руководстве Роскосмоса, когда не обращали внимание на предпосылки к аварийности. Нынешний руководитель Роскосмоса Владимир Поповкин пришел на Роскосмос исправлять ситуацию. Но по инерции еще один год были у нас большие аварии и такие, скажем так, “престижные” потери. Но, к счастью, сейчас удалось ему жесткими мерами, вскрывая недостатки и упущения, которые за 20 лет накопились, слава Богу, выправить ситуацию.

Плюс ко всему Поповкин принял энергичные жесткие меры по борьбе с коррупцией. Как во всей стране это тоже, к сожалению, в космической отрасли имело место быть. И несмотря на вероятное негодование целого ряда руководителей, давно сидевших на своих местах, когда он принимает жесткие меры и в плане финансирования и оплаты труда, они дают плоды. Я вижу это.

А что касается перспектив, то МКС – это перспектива, я думаю, еще лет на 10 вперед она будет. Ситуация такая, что сейчас на эту станцию — и вообще на орбиту, если говорить о пилотируемом космосе — только мы можем вывести людей. Так сказать, возим и зарабатываем на этом. Но это, как говорится, не от хорошей жизни. А потому, что американцы прекратили пока полеты своих шаттлов и занимаются разработкой новой техники, новых пилотируемых аппаратов.

И когда-то это даст результаты. И наша монополия в этой части прекратится. Поэтому нам надо двигаться дальше. Я знаю, что есть некоторые заделы, и нынешний руководитель РКК “Энергия” говорит, что у нас что-то проектируется. Но, к сожалению, лет 10 назад уже говорилось о том, что проектируется новый пилотируемый аппарат, “Клипер”. А потом об этом забыли.

Сейчас обещают на следующем авиасалоне показать очередной новый макет пилотируемого аппарата. Будем смотреть, что из этого выйдет. Потому что, к сожалению, на мой взгляд, у нас сейчас нет руководителя именно не Роскосмоса, а руководителей предприятий, которые занимаются созданием этих аппаратов. Прежде всего, главных конструкторов, генерального конструктора. Уровня Королева, Мишина, Глушко, которые создавали, значит… Одно утешение, что у американцев тоже сейчас нет Вернера фон Брауна, который им создал космическую программу полета на Луну. Поэтому я думаю, что в мировой космонавтике сейчас такой период, когда нет явного лидера с прорывными идеями.

А если говорить о таком качественном скачке, принципиальном — это, конечно, полет на Марс. Потому что околоземное пространство освоили. А качественный этап развития космонавтики – это будет, конечно, полет на планету. А ближайший и наиболее доступный – это Марс. По расстоянию, по времени полета. Конечно, апофеозом этого был бы пилотируемый полет. Этому должны предшествовать автоматические полеты, целая серия.

Это будет другой уровень развития техники. Качественное развитие космонавтики на Земле, земной цивилизации. И, конечно, разумнее было бы это делать международной программой. Россия, Америка, Европа, Япония. То есть наиболее развитые страны. Наверное, Китай в какой-то степени. Он, семимильными шагами, повторяя то, что мы делали сорок лет назад, но он семимильными шагами идет — и обгоняет. У них уже в плане чуть ли не полет на Луну.

Должна быть международная программа. Но, хотя это было бы оптимально, я знаю, что американцы отнюдь не горят желанием вместе с нами сотрудничать по этой программе. Хотя знаю, что такие предложения им делались и по официальной линии. А задача такая у них провозглашена — подготовка к полету на Марс. Не знаю, когда это у них осуществится, чем закончится реализация программы, на какой этап подойдет. Пока они не горят желанием сотрудничать. Что, вообще-то говоря, не очень здорово. Можно, конечно, в одиночку. Если бы мы были сейчас на уровне и развития техники, и финансирования такого приоритетного, и постановки такой задачи на государственном уровне, как это было в Советском Союзе относительно космических программ, я думаю, мы бы одни это потянули, конечно.

Поэтому задачи есть. И, конечно, самая большая победа в космонавтике – это будет полет на Марс. Что-то под него делается. Проводился эксперимент “Марс 500 дней” — на Земле. Но я думаю, что это больше для наземной науки. Потому что сейчас понятно — человек этот полет выдержит. У нас Валерий Поляков, космонавт, летал ровно столько, сколько надо для полета на Марс и обратно. Пробыл в невесомости, благополучно вернулся. Человек готов к этому.

Дело за программой, за техникой, за схемой полета. И особенно, если полет на Марс, важна схема “примарсения” Не приземление, а “примарсение”. Значит, посадки туда. И еще главное — вернуться. Но это глобальная задача. Я не думаю, что раньше 2025-30 года, если сейчас поставить задачу, может быть, к 2025 году ее можно решить. Если комплексно, международно — можно решить. Но, конечно, не через 5-10 лет, как некоторые говорят.

Ну а Луна… Да, можно летать на Луну. Это какая-то промежуточная задача. Но она не решает задачи полета на Марс. Можно ставить перед собой такую задачу. Как бы обрезая себе более высокий уровень — полет на Марс. Можно говорить, что будем Луну продолжать осваивать, американцы хотят возобновлять свои программы. Но это не та глобальная задача, которую, я думаю, космонавтика должна ставить.

— В связи с последними событиями, которые произошли в Чебаркуле. Весь мир сейчас говорит о том, что нужно создавать какую-то противометеоритную защиту – и вообще защиту от любых небесных тел. Вот как в мире и как в России обстоит с этим дело? Американцы уже давно занимаются созданием подобных устройств.

— Ну чем они занимаются? Они ничего пока что не создали. Они, может быть, говорят, что занимаются. Да, об этом говорят давно — что мы должны уметь защитить нашу планету и от каких-то метеоритов или астероидов. Но ведь есть еще другая проблема! Если говорить глобально, вообще-то задача и перспектива космонавтики – это просто спасение нашей цивилизации. Может быть, это будет через сотни тысяч лет. Но ведь когда-то погаснет наше Солнце. Когда-то надо будет решать вопрос жизни на Земле. Значит, цивилизация не должна исчезнуть.

А то, что метеорит попал в Челябинск и привлек общее внимание… У нас много метеоритов на Землю падает. Но этот метеорит, конечно, хорошо сняли. Все это видно на кадрах. И люди вздрогнули, потому что там земля, и воздух, воздушная волна. Все это затряслось. Но иногда такая реакция бывает, потому что люди просто плохо знают астрономию.

Это нормальная, обычная вещь. Просто попал в город, а не куда-то в пустыню. А вот то, что астрономию у нас не учат в школе, это вообще катастрофа. Катастрофа, на мой взгляд, не только для космонавтики — для будущего. Для того, чтобы школьники, молодые люди интересовались этой сферой. Ведь, если посмотреть историю, 20-30-ые годы 20-го века, когда был Циолковский, когда были мальчишками Королев, Глушко и другие, а в Германии был Браун и так далее, мир тогда бредил космическими полетами! Может быть, на основе фантастических романов, под влиянием работ Циолковского.

Астрономию знали все. А сейчас, к сожалению, у нас астрономия просто исключена из программы школы. Я читаю лекции в институте. И приходят ребята, которые хорошо сдали ЕГЭ, их взяли. Но когда я их спрашиваю – астрономии-то у них не было! И не все могут сказать, сколько у нас планет Солнечной системы. Я боюсь, что то, что происходит, на мой взгляд, это разрушение образования. Особенно важны астрономия и физика. Это — основа для того, чтобы были конструкторы и специалисты в области космонавтики, ракетной техники. Если этого не произойдет, скоро мы, наверное, можем услышать, что Земля стоит на трех слонах, а они стоят на китах и плавают в море, как когда-то в темные времена говорили.

Мы никуда не полетим, если у нас школьники и молодежь не будут обладать широкими знаниями о космосе, о том, что это нужно, для чего это нужно. И вообще хотя бы знать, что у нас не Солнце вокруг Земли, а Земля вокруг Солнца вращается. Иногда и такое встречается.

— Если бы метеорит был бы больше, могли быть последствия катастрофическими. Мы же должны стараться это предотвратить.

— Я, конечно, думаю, что наблюдали за этим метеоритом и у нас. Но перед ними же не стоит задача сбивать эти метеориты! То есть, задачи такой нет. Если задачу поставить, например, определенным войскам, определенным специалистам — вы работаете не только на то, чтобы сторожить ракетные нападения, против чего нацелены средства космической обороны. А если нацеливать еще и оснастить их соответственно — конечно, будут засекать. Конечно, если очень крупный какой-то метеорит, который не спрогнозирован — значит, можно будет сбивать. Но, в конце концов, понимаете, говорить: ах, что бы было! То есть, были, конечно, пострадавшие, стресс был у людей — это понятно. Но когда в Тунгуске упал метеорит, там, говорят, еще большее космическое тело упало. Шум прошел по всей Земле.

Так можно разные технические возможности продумать. Об этом говорят и пишут, но их пока не создают. В принципе, это задача международная. Должны этим заниматься и мы, и американцы, как наиболее продвинутые в этом отношении страны. Если только опять не сыграет роль такое, знаете, обособление, особенно американцев. Что мы сами будем делать, а вы там, как хотите. Мы можем и сами сделать. Если будут деньги, будут специалисты и так далее. Но это задача, конечно, такая международная. Это все надо решать. Выстраивать стратегию и делать систему. Должна быть, конечно, международная система. Сейчас ее нет. Но мы можем уже просчитывать траекторию того, что видим. И понимать, что опасно, что не опасно. И на каком удалении, это уже хорошо.

— Как вы относитесь к фильмам о космосе, особенно американским? Они дают правильное представление о космосе?

— Хороший был фильм “Космическая Одиссея” Кубрика. Там было показано, насколько все романтично. Далекое будущее тоже рассматривалось. А то, что американцы показывают — хорошие эффекты, конечно. Но жизнь на орбите и работа там — она немножко более рутинная. Потому что идут плановые эксперименты, есть работа какая-то определенная. И совсем не так часто встречаются какие-то случаи, которые любят показывать американцы. Что-то прилетело, что-то взорвалось, какие-то инопланетяне. У нас зрителю это интересно.

— Вы помните первый День космонавтики?

— Учрежден он был позже первого полета в космос. Но я помню этот полет, потому что я училась в школе. Это было 12-е апреля. Нам в школе объявили, что полетел человек. И наша школа была около Садового кольца. И над Садовым кольцом летал вертолет МИ-4. Он сбрасывал листовки веером с фотографиями Гагарина. И потом, когда из школы шли — 12-13 лет нам было. Мы ловили эти листовки. На них Гагарин был в шлеме, еще не в офицерской форме.

Но я очень хорошо помню и другое. Полет, конечно – это да. А когда вот прилетел Гагарин – как его встречали! Его Москва встречала. И заранее это не объявляли, что он прилетит. Но вдруг вся школа узнала, что вот сейчас Гагарин подлетает к Москве. И все школы — не только наша, но я знаю, что это во всех московских школах – все школы сорвались с уроков. Никто не знал, куда бежать. Потому что тогда еще не было ни процедуры встреч, ничего. Но бежали. Так как школы были у Садового кольца, все бежали на Садовое кольцо. Кого-то учителя не пускали, на лестнице стояли: не пущу. Так, ребята даже, по-моему, из нашего класса со второго этажа выпрыгивали на крышу какого-то флигеля. И убегали.

Это было во всех школах Москвы, я точно знаю. Может быть, не младшие классы, а уже средние и старшие классы — все сорвались встречать Гагарина. Почти никто его не видел, конечно, но все бежали. Это был такой порыв. Это вот я очень хорошо помню. А уж праздник потом учредили».